После окончания института Юрий Иванович с супругой был направлен в рабочий поселок Старо-Тимошкино Барышского района Ульяновской области. Он получил место хирурга и должность главного врача сельской участковой больницы, она – вакансию акушера- гинеколога. Когда супруги Кравцовы приехали в Старо-Тимошкино, их уже поджидали. Весть о том, что едет новый главный врач, быстро разнеслась по селу. Первые врачебные манипуляции оказались достаточно сложными для молодого специалиста. В больницу привезли 8 – 9-летнего мальчика Али с черепно-мозговой травмой. Это был большой вдавленный перелом черепа в области лба – удар копытом лошади. Такая ситуация несколько озадачила Юрия Ивановича: подобного раньше он никогда не видел. Но он обработал рану, поправил, «скусил», кость, удалил вдавленную часть кости и все, к его удивлению, закончилось благополучно. На следующий день ему пришлось столкнуться с редким вывихом в коленном суставе. Получить консультацию было не у кого; в литературе, привезенной из Куйбышева, тоже не были описаны подобные случаи. Молодому врачу пришлось действовать на свой страх и риск, и риск этот оправдался. Поскольку хирурга в поселке давно не было, Юрию Ивановичу приходилось часто сталкиваться с запущенными случаями заболеваний, которые требовали незамедлительного вмешательства. Только в первый год молодой хирург сделал около 500 операций, из которых очень много было реконструктивных, повторных. «Но это уже была моя работа, я хорошо знал ее и был к ней подготовлен», – вспоминает Юрий Иванович. Он настолько хорошо справлялся с работой, что ни разу не пришлось прибегнуть к помощи санавиации. Дважды за все время практической деятельности хирургу Кравцову пришлось обратиться за советом к старшим товарищам. Первый раз это случилось, когда Юрий Иванович был в г. Барыш на совещании, куда раз в месяц собирали главных врачей всего района. Ему позвонили и сообщили о травме живота с подозрением на разрыв кишечника и обширное внутреннее кровотечение. Рядом с Юрием Ивановичем работали неплохие врачи, но все они тоже были молодыми и имели небольшой практический опыт. Кравцов обратился к опытному хирургу Прохорову Борису Алексеевичу. Юрий Иванович объяснил ему ситуацию, попросил о помощи, предупредил, что, возможно, потребуется не только его совет, но и участие, пригласил поехать с собой. Тот ответил отказом. Юрий Иванович не отступал, он сказал, что оперировать ему все равно придется, но такого тяжелого пациента у него никогда не было, и он боится не справиться. Супруга Б. А. Прохорова, Эмма Иосифовна, работающая тогда педиатром, вмешалась, невозмутимо сказав: «Разве Юра часто просил тебя о чем-то? Помоги ему, если он просит». Юрий Иванович просил только о совете во время операции – оперировать будет он сам и всю ответственность берет на себя. В экстренной ситуации, возможно, придется подключиться и Борису Алексеевичу. Операцию проводили уже ближе к вечеру, закончили только ночью, пришлось сделать «серьезную ревизию, убрали селезенку, выполнили резекцию кишечника. Без помощи Б. А. Прохорова потеряли бы больного». Юрий Иванович был очень благодарен старшему товарищу. Возбужденные и усталые, они отдыхали и Б. А. Прохоров рассказал о ситуации трехлетней давности, когда ему пришлось столкнуться со случаем некротического панкреатита у председателя сельского совета, который по национальности был татарином. Оперировать пришлось ночью. Несмотря на все прилагаемые усилия хирургов, больной умер прямо на операционном столе. Надо сказать, что местное население было сложным, почти половину его составляли татары, представители горячей и свободолюбивой национальности. Дело принимало серьезный оборот. Второй хирург, ассистирующий при операции, срочно уехал из города. На Бориса Алексеевича завели уголовное дело и отстранили от работы. Память об этом событии и его последствия и стали причиной для утреннего отказа. Но благоприятный исход операции, проведенной вместе с Юрием Ивановичем, вернул ему веру в себя. Судьба сводила их и позже. Вот так одна операция, один тесный профессиональный контакт, молодой и старый хирург, их взаимная выручка – и больше они никогда не оперировали вместе… Но Юрий Иванович досконально помнит эту операцию и считает Бориса Алексеевича своим учителем. Все складывалось хорошо, ряд сложных операций с благополучным исходом обеспечили Ю. И. Кравцову доброе отношение населения, супругов Кравцовых «приняли как людей, без всяких фанаберий». Молодой главный врач «лез в каждую дырочку», везде стремился успеть, все хотел изменить и улучшить. В те времена на фабрике и в поселке была очень высокая заболеваемость, особенно по простудным заболеваниям и производственным травмам. Совместная тесная, интенсивная и многолетняя работа с главным инженером фабрики принесла положительные результаты – удалось добиться не только существенного снижения производственного травматизма, но и сократить показатели по простудным заболеваниям. Сотрудники больницы в то время жили на ее территории, но жилье это уже стало ветхим, требовало ремонта, пришла пора заняться хозяйственными вопросами. При отсутствии денежных средств это было нелегко сделать. У больницы денег не было, не было их в районе, не было их на фабрике. Но на фабрике были рабочие, численность которых составляла более 1800 человек. С директором фабрики Харитоненковым Александром Емельяновичем сложились хорошие, добрые отношения. Он, по просьбе Юрия Ивановича, выделял ему для ремонта и строительства бригады рабочих и материалы. Навстречу всегда шли и фабком, и женсовет, и партком фабрики. Отчасти такие взаимоотношения сложились, благодаря профессиональному мастерству и личным качествам супругов Кравцовых. Надо сказать, что в сельской местности всегда существовало уважительное, даже благоговейное, отношение к представителям медицинской специальности, особенно к главному врачу, хирургу. Поэтому люди с готовностью помогали, но специфика такой помощи состояла в том, что она оказывалась не больнице, а предназначалась лично Юрию Ивановичу. Поддержка была и от райисполкома, и с фабрики, и из парткома. Юрий Иванович рассказывает: «Люди, к которым я обращался, были очень интеллигентные, они всегда отвечали за свои дела, не выпячивали свое положение, по любому вопросу могли принять решение. Но чтобы такие люди захотели помочь тебе, они должны чувствовать, что ты и сам работаешь». Это было время, когда ничего не было: на любую мелочь, даже на пол-литровую банку краски, необходимо было подписывать разрешение. И в таких условиях люди мне помогали. Помогали хорошо. Мы не только смогли отремонтировать больницу, но замахнулись на ее расширение. И главную роль здесь играли личные отношения. Когда что-то просили для больницы, чиновники обещали, но не давали. Мне, как Юрию Ивановичу, а не как главному врачу больницы, не обещали, но давали. Особенно большую помощь в хозяйственных делах оказывали председатель райисполкома Владимир Григорьевич Мамонтов и его заместитель Иван Андреевич Белов. Настоящие мужики были, без крика, без брани все могли уладить. Бывало, пока, приехав с очередной просьбой, сижу у них, они уже позвонят, кому надо, все достанут и даже уже отправят. Конечно, нередко нарушалась финансовая дисциплина. Но иначе и нельзя было. Либо ты хозяйство свое по ветру пустишь, либо возьмешь ответственность за все последствия на себя и нарушишь. У меня вот тоже в машине всегда с собой три литра спирта было – мало ли где, когда и какие проблемы решать придется. Но это все по-глупости было, молодые были, отчаянные, ничего не боялись. Нарушать, мы, конечно, нарушали, но только все для пользы дела. Руководители района, поссовета мне так и говорили: «Можешь делать все, что угодно, но, не дай Бог, чужой рубль осядет в твоем кармане. Для дела нарушаешь – нарушай – из любой беды вызволим, но если проворуешься – помочь не захотим и не сможем». Бывало, даже советовали мне, где что взять можно, что плохо лежит. Понадобились мне балки для перекрытий, где взять – не знаю. А мне говорят: «Так у тебя же железная дорога рядом. Спирт у тебя есть… Рельсы видел там лежат… Только к начальнику не обращайся, иди к мастеру…» Так всем селом и осваивали потихоньку ремонт. Здание, в котором располагалась больница, до революции принадлежало одному из троих братьев Акчуриных. Каждый из троих братьев имел большой жилой дом и свое производство: прядильное, ткацкое и красильное. После революции эти производства были объединены в одну фабрику. Один из жилых домов сожгли сами братья-фабриканты, чтобы советской власти не досталось, два других дома были экспроприированы и отданы под школу и больницу. В здании, где раньше жил глухонемой владелец-фабрикант и в котором послереволюционное время разместилась больница, ко времени затеянному Ю. И. Кравцовым ремонту еще сохранилась лепнина, уцелели камины и изразцовые печи, которые могли долго держать тепло. Когда пригласили мастеров для ремонта совсем просевшего родильного отделения, выяснилось, что бревна под половым покрытием, неоднократно поменянном, лежали на бересте и были «совсем целехоньки», их даже менять не стали. Юрий Иванович тогда был удивлен мастерству дореволюционных строителей. «Мы с Валей работали безотказно, день и ночь, – вспоминает Юрий Иванович. – Жили на территории больницы, поэтому круглосуточно находились на работе. Это были редкие ночи, когда нас не приглашали к какому-нибудь больному. Нас считали хорошими врачами. Но жители этого села хороших-то врачей никогда не видели. Мы просто хотели помочь и делали свое дело. И я решил, что должен что-то сделать для этих людей». Решено было строить новое здание больницы. Шел 1962 год, Юрий Иванович был совсем молодым, и это было первое его строительство. Он не знал, что нужно делать и с чего начинать. Пошел за советом к директору фабрики, выяснил, что нужно подготовить проект. Вчерашний студент: проект так проект! Но проект подготовил по всем нормативам, техник с фабрики это все «хорошо нарисовал». Хотя имя этого техника уже забылось, Юрий Иванович вспоминает его с большой теплотой: «Выпивал он хорошо, и первое впечатление о себе не очень хорошее оставил. Дело так было. В те времена денег не особенно у людей было, чтобы за услуги расплачиваться, да и магазинах нечего было купить. В принципе, черная икра была сначала, но потом и ее не стало. А вот водка была, чтобы с рабочим расплачиваться. Пригласил я к себе этого техника, чтобы суть дела объяснить, для приличия поставил стакан, налил спирту медицинского. В граненый стакан до самых краев, как он и просил. А он выпил и даже не поморщился. Что же это, думаю, может, я ошибся и воды налил. Но он сам через 15 минут меня успокоил, что не вода там была – уснул прямо у меня… Потом руководил строительством больницы, и я ему сильно доверял». Строительство шло полным ходом: бут возят, стены возводят. Юрий Иванович к Мамонтову ездит, тот по всем знакомым звонит, они всё достают, бесплатно отгружают, на своих машинах же и привозят… Население с большим уважением относилось к деятельности Юрия Ивановича. Даже когда приходилось терять больных, в селе говорили, что Юрий Иванович «человека зарезал, но он сделал все, что смог, чтобы его спасти». Настолько велика была вера в его способности, порядочность и самоотверженность. Это доверие выразилось еще в том, что он избирался депутатом поссовета и горсовета. Юрий Иванович любит вспоминать одну из многочисленных комсомольских конференций, которая ознаменовалась двумя важными для молодого Кравцова событиями. Одно личное, второе общественное, а общественное в Советском Союзе было выше личного. На областной отчетно-перевыборной конференции шло представление кандидата на один из руководящих постов в комсомоле. У обкома партии была своя кандидатура, и он активно ее продвигал. Но, видимо, уже наступали времена непослушания вышестоящим органам, потому что в кулуарах так же активно продвигалась другая кандидатура, которая и прошла на выборах. Это был достаточно волнующий момент. Люди того поколения помнят, что партийные выборы никогда не были альтернативными, выдвигался только один кандидат, за которого голосовали единогласно. На этой же конференции у Юрия Ивановича впервые взяли интервью для областной газеты, что, возможно, и привлекло к нему внимание двоих людей. Они подошли к Юрию Ивановичу, запросто спросили, кто он такой, поинтересовались его мнением о происходящем на конференции, поговорили о его текущих делах и проблемах: чем занимается (строит), что строит (новую больницу), кто финансирует (никто не финансирует), кто помогает (председатель горисполкома и его заместитель), кто проект делал (техник нарисовал), разрешение Госстроя есть?… «Что это такое Госстрой? Я уже под крышу подвожу, скоро стропила возводить будем, а тут разрешение Госстроя…» Никаких негативных последствий этот разговор не имел. Юрия Ивановича попросили только выступить в поддержку председателя облисполкома, когда тот приедет к ним в рамках избирательной кампании. Тогда, как ему пообещали, он и посмотрит строительство. На прощание они оставили Юрию Ивановичу свои телефоны. В тот момент он даже и не оценил такого благородного жеста со стороны столь влиятельных лиц. Когда председатель облисполкома приехал, он действительно после конференции не забыл посмотреть строительство. Все, что он увидел, ему понравилось, но по сути возведение больничного корпуса без разрешения Госстроя считалось преступлением и, в первую очередь, преступлением против себя. «Мы можем закрыть на это глаза, – сказали ему, – но, если стропила обвалятся, могут погибнуть люди, Вы тоже пострадаете. Но новое отделение строить надо. Денег на проект у нас, конечно, нет, но мы что-нибудь придумаем». Со своими рисунками и расчетами Ю. И. Кравцов направляется к областному архитектору. По воспоминаниям Юрия Ивановича, чувствовал он себя тогда хорошо, каких-либо опасений или тягостных мыслей у него не было, он просто безоговорочно поверил в то, что ему помогут, и все решится благополучно. Архитектор проект принял, но денег с Юрия Ивановича не взяли. А через две недели был готов новый, утвержденный Госстроем проект. Теперь строительство носило официальный характер. Более того, теперь у него был номер телефона, по которому можно было обращаться за необходимыми материалами. И жизнь Юрия Ивановича «пошла совсем хорошо». Шел 1964-й год. Стройка шла своим чередом, оставались только отделочные работы, но … супруги Кравцовы решили уезжать из Старо-Тимошкино. Когда через много лет Юрий Иванович приезжал туда в гости, он понял свою ошибку, допущенную при строительстве. Он хотел поставить здание в парке, чтобы оно утопало в зелени. Все деревья при строительстве были сохранены, но они затемняли внутренние помещения. Приехав в Старо-Тимошкино, супруги Кравцовы чувствовали настроение населения: вот и эти на три года приехали. В те времена после учебы в институте молодые специалисты получали распределение по всей стране и обязаны были отработать на этом месте три года. Юрий Иванович дал слово отработать четыре года, и слово сдержал. Теперь надо было подумать о том, чтобы начать совершенствоваться в хирургии, заниматься наукой. Для населения Старо-Тимошкино он сделал немало, оставил после себя добрые воспоминания. Вспоминает Юрий Иванович и тяжелую, хроническую усталость. Сказывалась неимоверная нагрузка. Звонки раздавались все ночь, звонили то Юрию Ивановичу, то Валентине Михайловне. И даже днем, если работа в больнице заканчивалась рано, то это еще ничего не значило. Работа везде находила его – и в кинозале, и на рыбалке. Юрий Иванович вспоминает, как после трех лет работы в Старо-Тимошкино он ездил в Ульяновскую областную больницу для получения специализации, которую проходил в торакальном отделении. Заведующим отделением был Александр Павлович Иванов. Александр Павлович уже думал о скором заслуженном отдыхе и подыскивал себе преемника. По его мнению Юрий Иванович очень уж подходил на это место. Ю. И. Кравцов был в принципе согласен с таким решением, но он ведь обещал проработать в Старо-Тимошкино четыре года, а прошло только три. Бросить все и уехать он не мог. Несмотря на большое количество жалоб, в целом отношение населения к нему было уважительным, да и в вышестоящих и партийных органах, хотя и давали выговоры, но всегда шли навстречу. Учитывая такое доброжелательное отношение к себе начальников, подчиненных и обычных жителей, Юрий Иванович, конечно же, не мог принять предложение А. П. Иванова, хотя тот надеялся, и даже приезжал к Юрию Ивановичу в Старо-Тимошкино. Вспоминает Юрий Иванович и еще одну примечательную историю. Во времена Советского Союза народных депутатов Российской Федерации выбирали по определенным параметрам: принадлежность к партийной или комсомольской организации, рабочая профессия, активность, целеустремленность. Не последнюю роль играли внешние данные. Таким депутатом в Старо-Тимошкино была ткачиха Валентина, фамилию ее Юрий Иванович не вспоминает. По его словам, очень хорошая женщина. Уезжая на очередное заседание Съезда народных депутатов в Москву, она зашла к главному врачу и спросила, чего бы он хотел, чтобы она для него попросила. Не веря в то, что такому предложению суждено сбыться, Юрий Иванович все же сказал, что больнице просто необходим грузопассажирский УАЗик, «серая буханка», как называют его в народе. До этого в больнице была очень старая карета скорой помощи, но чаще обходились лошадьми. Пошутил немного: «На рыбалку, Валюша, ездить не на чем». «Хорошая, простая женщина, она нашла те двери, в которые надо постучаться», нашла нужного человека и те слова, которые надо сказать. Пошутила: «Юрию Ивановичу на рыбалку ездить не на чем». Рыбалка так рыбалка. Хорошему человеку надо хорошо отдыхать… Вскоре Юрий Иванович получает ордер на прямое получение автомобиля УАЗ на Ульяновском автозаводе. Юрий Иванович берет с собой водителя, садится в карету скорой помощи, расстояние в 100 километров они преодолевают «быстро, всего часов за пять». Главного инженера облздравотдела Юрий Иванович уже хорошо знал, тот помогал строить отделение, пока они разговаривали, водитель пригнал машину… Все, по словам Юрия Ивановича, шло хорошо и на работе, и в президиуме, и на праздниках. Но не было того профессионального роста, который был необходим молодым врачам. Обещание отработать четыре года выполнено и можно уезжать из Старо-Тимошкино. Решение было принято. Но куда теперь ехать? Александр Павлович Иванов к тому времени уже умер, без него Юрий Иванович «никому там был не нужен». Кравцовы поехали в Куйбышев к дедушке и бабушке Юрия Ивановича.
