П. Слесарев
ПОД СЕВАСТОПОЛЕМ
Мне особенно памятны июньские дни 1942 года под Севастополем. На всех н аправлениях там шли кровопролитные и непрерывные бои. Они начинались чуть свет и слегка затухали лишь с наступлением полной темноты. В штилевые вечера весь севастопольский плацдарм, начиная от Северной бухты и до самой Балаклавы, окутывался плотной душной пеленой из известковой пыли и гари. Она образовалась от взрывов сотен авиационных бомб различного калибра.
В эту пору защитники «Черноморской твердыни» находились в самых невыгодных условиях. У нас насчитывалось десятка два танков, а у немцев свыше трехсот. Артиллерия врага была многочисленнее нашей. Причем, она в избытке обеспечивалась боеприпасами, а наши советские артиллеристы жили буквально на «голодном пайке». Каждый снаряд ценился на вес золота, и доставка не восполняла расхода. На узкой прибрежной полосе ютился единственный аэродром, на котором было несколько истребителей и десятка три штурмовиков. Между тем военно-воздушные силы, врага, которыми командовал генерал Фон- Рихтгофен, насчитывали до шестисот боевых единиц.
И, несмотря на это, защитники Севастополя дрались с непостижимой храбростью. Подчас даже тяжело раненные не покидали своего окопа, а защищали его до последнего патрона. Чтобы остановить танковую атаку врага, солдаты и моряки со связкой гранат смело бросались под днища стальных громад и вместе с ними взлетали на воздух. И это не было проявлением отчаяния, а считалось выполнением воинского долга, когда положение спасало лишь применение крайнего средства. А на это был способен любой севастополец.
Этими волевыми чертами характера обладал и наш земляк, уроженец села Старое Тимошкино Барышского района Абдулхак Умеркин. До начала Отечественной войны Абдулхак окончил десятилетку и мечтал о профессии учителя. Особенно привлекали его такие науки, как физика и математика. Но жизнь сложилась по-иному: после окончания средней школы Умеркина призвали в армию.
Дни учебы летели быстро. Абдулхак настойчиво постигал азы огневого дела. Артиллерия нравилась ему. «Очень хорошо, что я попал в артиллерию», — не раз с благодарностью думал молодой солдат-. Воинская служба расширяла его теоретические познания в области математики и физики — как раз именно в том направлении, куда он хотел заглянуть поглубже. Демобилизовавшись, Абдулхак возвратился в родное Старое Тимошкино. «Теперь в институт, за учебу», — думал он. Но внезапно начавшаяся война против гитлеровских захватчиков все прежнее отодвинула на задний план. Абдулхак был зачислен в артиллерийскую часть. После окончания краткосрочных курсов ему было присвоено звание младшего лейтенанта. Весна 1942 года застала его уже в Севастополе, где он командовал батареей гаубичного артиллерийского полка.Враг яростно штурмовал позиции советских войск. Батарея Умеркина занимала огневую позицию у деревни Камышлы, на скатах одной из возвышенностей Мекензиевских высот. Немцы уже заняли селения Бельбек,хутор «Серп и Молот» и Дуванкой. Теперь они рвались через деревню Камышлы в прилегающую к ней долину. Замысел их был ясен: овладеть долиной, просочиться лесами в Мартыновский овраг, а оттуда, минуя Восточно-Инкерман-ский маяк, пробиться к Северной бухте.
В случае удачи этого маневра советские войска, обороняющие деревню Буденновку, северную окраину города, станцию Мекензиевы горы и Графскую балку, окажутся отрезанными от основных сил.
— Не выйдет! — упрямо сжимая запекшиеся от жары и пыли губы, шептал командир батареи. — Сорвем и эту вашу затею...
Орудия батареи метко клали снаряды прямо в гущу наступавших танков и пехоты немцев.
— Огонь! — командовал младший лейтенант, отбивая уже третью атаку врага. И он дрогнул, откатился на исходный рубеж к опушке леса. И хотя враг находился еще в зоне прицельного огня, Умеркин распорядился:
— Прекратить огонь!..
Артиллеристы, вытирая уставшие, потные, но довольные лица, присели у своих орудий. Они правильно поняли команду. Третья атака — это не последняя. Снаряды надо экономить, беречь для отражения очередной и, возможно, еще не одной атаки гитлеровцев.
И они не просчитались. Примерно через час передышка кончилась, появились бомбардировщики врага. Они построились в «волчий круг» и стали пикировать на позиции нашей пехоты. Не успела эта группа отвалить, как подошла новая. Затем еще воздушная волна за волной.
Всю долину заволокло огнем и дымом.
Едва прекратилась бомбардировка, как густые цепи немцев и их танки двинулись в атаку. Немцы шли пьяные в полный рост.
— По фашистским захватчикам! — крикнул Умеркин.
Он не докончил фразы. Выстрелы гулко разорвали воздух. Снаряды ложились прямо в гущу наступавших. И там, где они рвались, сразу становилось пусто.
Однако силы были слишком неравными. Немцы ворвались в занятые нашими бойцами окопы. Отдельные бойцы редкой цепочкой, короткими перебежками отходили из долины в горы.
— Огонь! — командовал Умеркин.
Стена разрывов накрыли Наступавшие цепи, вынудила их залечь. Это позволило отошедшим севастопольцам окопаться- на новом рубеже.
Тут же Умеркин заметил, как на скатах одной из противоположных высот немцы устанавливали батарею шестиствольных минометов.
—— Уничтожить! — крикнул в телефон командир батареи с наблюдательного пункта и назвал прицел.
Тяжелые снаряды с первого залпа подняли на воздух шестиствольные минометы врага, которыми немцы намеревались уничтожить батарею, преградившую им путь вперед. Но немцы не отказались от намерения расправиться с артиллеристами. Их автоматчики отрезали наблюдательный пункт от батареи. Плотное кольцо их сужалось все больше. Командир батареи с наблюдателем в упор разил гитлеровцев из автоматов. Оставалось у каждого по одному магазину. Патроны эти можно было истратить всего за несколько секунд. Правда, были еще гранаты, но их могло хватить ненадолго.
«Что же предпринять?» — лихорадочно думал Умеркин. Почему-то вспомнилось Тимошкино. Леса за поселком. Ягодная пора. Л смерть уже глядела в лицо.
— Нет, от фашистской пули умирать не будем! — произнес Умеркин.
И он нажал кнопку телефона:
— Батарея. Огонь по наблюдательному пункту!
Трубка на другом конце провода молчала. Потом послышался шорох и дрогнувший голос знакомого артиллериста:
— Но... товарищ командир... Ведь этак... Разве вы не понимаете?
— Еще раз приказываю: огонь!
В блиндаже наступила томительная тишина. Командир и наблюдатель молча обнялись, крепко, возможно, в последний раз, пожали друг другу руки. Умеркин сказал спокойно:
— Действуй, как я!.. Возможно, пробьемся к своим,
— Ясно, товарищ младший лейтенант, — ответил наблюдатель и поправил на боку пару гранат, так, чтобы их удобнее было взять в руку.
И тут же земля вздрогнула, как от сильного подземного толчка. Четыре взрыва, подняв клубы земли и пыли, возникли по сторонам наблюдательного пункта. Потом еще залп, другой. Стена блиндажа обвалилась. Гитлеровцы залегли, потом группами побежали вниз, к подножию высоты. А снаряды настигали их, вздыбливая землю. — Вперед! — крикнул Умеркин и выскочил из блиндажа, а вслед за ним наблюдатель и связист. Они добежали до первой глубокой воронки и залегли.
Через полчаса Умеркин с обоими связистами неожиданно появились у батареи.
— Живы! — радостно воскликнули артиллеристы, ведя огонь по танкам, которые заходили им уже в тыл, и по автоматчикам, наступавшим с фронта.
Ликовать было некогда.
— Почему молчит третье орудие? — спросил командир батареи.
— Прямое попадание. Вон из того танка, — ответил командир орудия, показывая на танк, горевший метрах в трехстах.
Вскоре батарея оказалась в кольце врага.
— Спокойно! Пехоту ' мы не подпустим близко. Главное сейчас — танки отсечь от нее, не дать им собраться в кулак.
А вражеское кольцо сжималось все плотнее. Немцы тут и там окапывались, не решаясь на открытый штурм. Надеялись на то, что у советских артиллеристов скоро кончатся боеприпасы. Это отлично представлял Умеркин. Ведь ночью они станут легкой добычей врага.
Но это знали и в штабе Приморской армии. И вот, когда начало смеркаться, со стороны станции Мекен-зиевы горы раздалось дружное: «ур-р-ра-а-а!..»
— Матросы! — воскликнули артиллеристы' и перенесли огонь по отступавшим цепям немцев.
Вечером положение в секторе деревни Камышлы было восстановлено. И в этом основная заслуга гаубичной батареи, которой командовал младший лейтенант Абдулхак Умеркин. Две недели удерживали важные ключевые позиции отважные батарейцы на Мекензиевых высотах. Многие были ранены, но не покинули поле боя, хотя вся земля вокруг них была изрыта воронками, почернела от дыма.
Когда совсем кончились снаряды, Умеркин возглавил группу моряков-автоматчиков. Во время контратак он был дважды контужен, но, придя в сознание, снова вел бойцов вперед.
За умелое руководство тяжелыми боями, проявленный героизм и мужество на Мекензиевых высотах Абдулхаку Умеркину было присвоено звание Героя Советского Союза.
